Перевод с китайского, синхронный китайский перевод|Сайт синхронного китайского перевода

同传是何物？

同传历史

同传经常被叫做翻译职业的高峰是一种独一无二的翻译工作，据很多同行的意见，更接近一种艺术而不是一门科学。如此深奥的专业根源何在？

一切始于地球还有余热的那一格时代

20世纪初在国际交流方式和频率发生革命性的变化，国际交流主要通过多边的会议和峰会来进行。20世纪是名副其实的“会议世纪”—1920年至1930年共进行1000个至3000个国际会议，1930-40年-4000个，1940-50年-6000个， 1950-60年-大约14000个。而现在每年举行类似会议的数不胜数。有目共睹，国际交流节奏的加快必有会议组织（包括翻译服务）的新办法。同传恰好应时代需求而诞生。

专业文献中有看法称前苏联1928年在VI届共产国际大会首次使用同传。当时译员只用了麦克，而译员座在席位在演讲台前的席位并依靠听力来接受发言人所讲。1935年列宁格勒举行第XV届国际医学大会上Pavlov院士的开场词同传英语，法语和德语。有消息称1936年同传翻译在比利时议院承担翻译任务，1937年在荷兰举办的活动也使用同传。

尽管如此，1945年开始的纽伦堡国际军事法庭国际社会才全面认可了同传。有趣的是该审判庭分别来自苏联和盟国的两支翻译队伍合作。同传处由前任IBM公司的职务美军上校里昂多斯特（Léon Dostert）率领。1946年他在联合国组织介绍同传的活动， 1947年联合国秘书处采购第一台轻便同传设备，这一年可以看作是开辟新时代的一年因为到1951年联合国系统只有安理会才保留交传（与同传并用），而从1970年初安理会也不再使用交传。

在苏联很快就意识到新一种翻译的效率和便捷。在纽伦堡国际军事法庭和东京国际军事法庭结束后不久，1952年召开国际经济会议用同传。由30个译员组成的同传队伍完成俄语，英语，法语，德语，西班牙语，汉语等同传任务。理所当然，翻译队伍骨干成员是纽伦堡国际军事法庭和东京国际军事法庭老将们。

1957年在莫斯科举办的青年大学生文化节仅仅在大学生日程有80位同传译员。此外，文化节其他日程同传与交传并用（发言以交传方式译成俄语，然后同传到所有工作语言）。到60年代在国际会议可以依靠同传使用30个工作语言。

从苏共党十九大（1952年）开始为外国代表团使用同传俄语翻成外语（外语翻成俄语从讲台用交传去做），而二十大全部使用同传为7个工作语言（俄语，英语，法语，德语，西班牙语，意大利语和汉语）。二十一大同传为18个语言。目前克里姆林宫大会堂的设备可以提供30个工作语言的同传。

КАК ВЛИПАЛИ В ИСТОРИЮ

История из жизни военных переводчиков, далее от первого лица:

– Я тогда в Сирию курсантом попал – вот как Илюха, – рассказывал Кука, приняв две рюмки водки и расслабленно развалившись в кресле, – как раз война с евреями шла. Ну меня, как положено, в бригаду и на фронт. Советник попался – полный мудак, полковник Милосердов. Он почему-то вбил себе в башку, что лучшая смерть для военного – это героическая гибель на поле боя, так и лез под пули, и ладно бы сам, так и меня, сука, с собой тянул. Слава Богу, война быстро закончилась, и нас в Дамаск отозвали. Тамошний Аппарат в так называемом Белом доме располагался, старшие офицеры по нему периодически на дежурство заступали. И надо же такому случиться, что мой пенек дежурил, как раз когда Хафез Асад надумал по итогам просранной кампании речь к народу двинуть. Причем надумал к ночи; всех свободных переводяг сразу в Белый дом дернули через приемник речугу слушать и переводить с ходу – каждый предложение по очереди выхватывает и толмачит, а потом все это вместе сводится на бумаге – и Главному, чтобы в курсе был… А тогда в Дамаске истерия была, все почему-то израильского десанта ждали, поэтому и мы прибыли в Аппарат с автоматами и в касках. Расселись вокруг стола, на котором приемник стоит, автоматы на пол положили. Ждем. Тут Асад начинает говорить: мы, мол, чуть было не взяли такие-то и такие высоты и населенные пункты противника… А конструкцию такую выбрал для этого предложения, что по-арабски это звучало так: мы взяли такие-то и такие-то высоты и населенные пункты противника, а «чуть было не» выносилось в самый конец предложения после длинного перечисления названий всех высот и населенных пунктов, которые так и остались у жидов. Так вот, когда Асад начал перечислять все эти названия, население ничего не поняло – решили, что свершилось чудо и что все это на самом деле взяли. И начали салютовать выстрелами вверх из автоматов и пистолетов. Так резво салютовали, что впечатление было – по всему Дамаску начался ожесточенный бой… Мой Милосердов всю эту канонаду услышал и как заорет: «Израильский десант!» И ничего умнее не придумал, как послать на крышу нашего Белого дома Марата Сайфулина, переводчика из мгимошников, которого по зрению на фронт не отправили – у него очки были со стеклами сантиметровой толщины. Ну и папа – крупный политический обозреватель, «Международную панораму» вел… Маратик, естественно, хватает автомат – и на крышу. Мы сидим спокойно – какой, в жопу, десант, все ведь уже закончилось. Но тут вдруг слышим – с крыши длинными автоматными очередями лупить начали… Тут даже мы растерялись – если нет десанта, то в кого же тогда этот мгимошник лупит? А Милосердов, которому не удалось героически погибнуть на поле брани, весь аж расцвел – хватает телефонную трубку и кому-то докладывает, что Белый дом, мол, окружен израильским десантом, ведем бой и т. д. А среди прочего вдруг заявляет: «Принимаю решение на подготовку к ликвидации». Вот тут мы все по-настоящему перепугались, потому что ходили слухи, что, дескать, весь Белый дом нашпигован взрывчаткой и если что – достаточно нажать какую-то кнопочку, и общий привет… Бог его знает, была эта кнопка или нет, но я-то знал, что, если она есть, – мой псих ее обязательно нажмет. Очень уж ему хотелось героем стать. А Маратик, между прочим, наверху не унимается – лупит себе и лупит из автомата, он ведь, гад, на крышу с подсумком полез – как-никак четыре рожка… Мы с ребятами переглянулись – и у всех на рожах мысль одна: про эту кнопку. Милосердов между тем по всем советским учреждениям в Дамаске названивает – израильским десантом пугает. Мы перешепнулись и, чтоб не дай бог этот мудак до кнопки не дополз, решили электричество вырубить. Думали, что кнопка-то – она тоже электрическая… Это потом уже нам объяснили, что если такая кнопочка и была, то с автономным питанием… Короче, когда свет погас, Милосердов совсем обезумел, заорал: «Провода перерезали, суки!» – и куда-то понесся, завывая на ходу. Видать, кто-то в темноте, решив, что полковник к кнопочке бежит, ему ногу подставил – и вошел мой хабир своим лбом аккуратно в дверной косяк. И вырубился. А мы на крышу полезли за Маратиком, помню, радовались еще, что этот ухарь фанат с собой не захватил… Там ведь что оказалось… Когда Маратик из кондиционированного помещения вылез, у него очки сразу запотели – ночь-то была душная, он их решил было протереть, но от волнения так руки тряслись, что уронил их с крыши-то. А без очков он не видел ни хрена. Только размытые какие-то очертания. Напротив Белого дома стояло здание корейского торгового представительства, мирный дом, где на крыше простыни сушились, как на Востоке принято. Маратик с перепугу и сослепу эти простыни за парашюты десантников принял и открыл беспощадный огонь… Слава Богу, не убил никого: корейцы – люди дисциплинированные, как только стрельба по дому пошла – попадали все на пол, так и лежали потом всю ночь… Единственной жертвой «отражения еврейского десанта» стал один бедолага прапорщик: он приперся в наше торгпредство водки шлепнуть, когда Милосердов туда позвонил и сказал, что сброшен на город десант. Этого прапора выкинули в сад и заперли двери: мол, ты военный, вот и охраняй нас. И этот прапор с пистолетом Макарова всю ночь в саду просидел, от ужаса поседел полностью и малость головой двинулся…

(из книги А.Константинова "Журналист")

Читать все истории